«Этот фильм дал мне ощущение освобождения» – Деми Мур о боди-хорроре «Субстанция»
Эксклюзивное интервью
Уже 10 октября в кинотеатрах Украины выходит сатирический хоррор-триллер «Субстанция» – триумфальное возвращение на экраны легенды 1990-х Деми Мур. Эта лента режиссера и сценаристки Кароли Фаржа получила приз Каннского кинофестиваля за лучший сценарий и сорвала 13-минутные овации после премьеры.
В «Субстанции» Мур играет Элизабет Спаркл, одинокую бывшую знаменитость, обладательницу «Оскара», ведущую популярное фитнес-шоу. Но в день ее 50-летия Элизабет увольняют по решению продюсера Харви (Деннис Квейд), который за обедом прямо говорит ей, что женщины ценны только до тех пор, пока способны рожать.
В тот день Элизабет предлагают попробовать новый препарат, который стимулирует регенерацию клеток и создает молодую прекрасную копию человека – эту версию Элизабет играет звезда «Бедных созданий» и «Однажды в Голливуде» Маргарет Кволли.
По сюжету младшая и старшая версии героини вынуждены делить одну жизнь, чередуясь семь дней. Но уже скоро каждая начинает испытывать недовольство тем, как использует свое время другая. Это раздвоение переходит в войну. Но, в отличие от сказочных клише, здесь злой ведьмой выступает не старшая, а младшая женщина.
Сама Мур известна немалым количеством испытаний, которым она подвергала собственное тело – и для работы в физически изнуряющих фильмах типа «Солдат Джейн» (1997) или «Стриптиз» (1996), и ради стремления соответствовать стереотипным представлениям о красоте. Сейчас 61-летняя Деми, кажется, наконец-то сумела принять и действительно полюбить себя такой, как есть.
В эксклюзивном интервью актриса рассказывает о том, как ей это удалось и о том, почему бесконечная погоня за «лучшей версией себя» – это дорога в никуда.
Деми, расскажите, пожалуйста, как проходил процесс кастинга с Коралли Фаржа? И был ли кастинг вообще – кажется, роль Элизабет как будто написана специально для вас.
Нет, Коралли написала сценарий до нашей встречи: она жила этой историей, дышала ею задолго до того, как к проекту присоединилась я. Подбирая исполнителей главных ролей, она встречалась с разными актерами, и мы несколько раз общались в Zoom, а также имели возможность встретиться лично. В общем, мы виделись шесть раз, прежде чем она решила, кого именно выбрать для роли Элизабет.
А чем вас заинтересовала эта роль – и вообще история?
Когда я прочла сценарий, то подумала: «Окей, это может быть или что-то невероятное, или абсолютная катастрофа». Меня увлекло изображение обстоятельств в ситуации женщины в индустрии развлечений – женщины, которая сталкивается с отчуждением и глубоким отчаянием. Все, что в ее жизни казалось значимым, вдруг рушится. И, кроме того, что меня действительно поразило – это жестокое насилие против себя самой.
То, о чем рассказывает «Субстанция» – это не то, что с тобой делают другие, а то, что мы делаем сами с собой. Традиционные хорроры только пугают, здесь же есть глубина исследования нашей психики, нашего внутреннего диалога, а жанр боди-хоррора как бы усиливает это.
Традиционные хорроры только пугают, здесь же есть глубина исследования нашей психики, нашего внутреннего диалога.
Это не гламурная роль. Я с самого начала знала, что должна быть уязвимой и открытой. Но я чувствовала меньшее давление, чем Маргарет Куолли, ведь у нее была дополнительная сверхзадача – выглядеть сногсшибательно. Моя героиня постепенно деградирует течение фильма, и я знала, что меня не будут снимать гламурным образом, а как раз наоборот. И в этом было некое освобождение.
В этом фильме у вас очень много грима – именно чтобы воспроизвести физическое деградирование героини. Оно начинается с некроза на руке, а дальше становится гораздо хуже. Сколько занимал этот грим?
Ну, палец – это где-то часа три. Но обычно процесс в общей сложности длился от шести до девяти часов.
До «Субстанции» вы никогда раньше не снимались в настоящем хорроре, за исключением разве что «Седьмого знамения» 1988 года. Близок ли вам этот жанр?
Я могу смотреть программы о серийных убийцах целый день. Могу даже уснуть под них. Это странно, но они меня успокаивают. Не знаю. Если честно, я всегда немного брезговала хоррорами, но в этом случае это что-то другое – фантасмагорическое, настоящий телесный ужас…
Для меня важно подходить ко всему изнутри – от сердцевины того, что близко и понятно для меня в этой женщине. И в этом фильме.
И про что он для вас?
О желании получить признание, быть увиденным, оцененным, чувствовать свою принадлежность чему-то важному. И о том, как это – узнать отторжение и неуверенность, словно с тобой что-то не так. Когда добавляется аспект старения и нашей неспособности это контролировать – история становится исследованием неприятия себя.
У всех нас бывали моменты, когда пытаешься что-то в себе исправить и в конце концов только усугубляешь ситуацию до того, что уже просто не можешь действовать. Мы видим мелочи, на которые никто другой не обращает внимания, и настолько зациклены на них, что не замечаем ничего другого. Если мы начинаем считать, что наша ценность только в том, как мы выглядим, то это в конечном счете нас уничтожит.
И то, что действительно соединило меня с этим фильмом – это уникальный способ, которым Коралли Фаржа решила рассказать эту историю.
Если мы видим нашу ценность только в том, как выглядим, это в конечном счете нас уничтожит.
Сняться в фильме о женщине, которая стареет в Голливуде и ведет войну со своим телом – можно предположить, что это было непросто для вас лично…
На самом деле мне было легко взяться за эту роль, потому что я не чувствую себя этой женщиной. Моя героиня – женщина, не имеющая семьи, она посвятила всю свою жизнь карьере, и когда это отнимают, что у нее остается?
Таким образом, я была достаточно отдалена от нее, но в то же время имела глубокую внутреннюю связь с болью, которую она переживала, с отказом, который она испытывала.
Многие верят, как и в фильме, что ценность женщины исчезает вместе с окончанием ее фертильности, и что когда ее привлекательность исчезает, то также куда-то девается и страсть к жизни. Долгое время это было незаметной, но безмолвной правдой. И сейчас я осознаю, что это действительно не так. Я знала, что это будет сложная работа, но потенциально это важное исследование проблемы.
Скажите, как вы понимаете эту проблему?
Это насилие, которое мы сами совершаем против себя из-за отсутствия любви и самопринятия. И в этой истории есть мужской взгляд на идеализированную женщину, в которую, на мой взгляд, мы, женщины, поверили.
Этот фильм дал мне ощущение освобождения. И значительной его частью было осознание того, что мне почти 62 года (этого возраста Деми Мур достигнет 11 ноября – ред.), и мне не нужно соблюдать никаких существовавших ранее правил.
Помню, давно я услышала, что в определенном возрасте не стоит иметь длинные волосы. И, думаю, часть меня бессознательно не соглашалась с этим, говорила: «Ну кто установил это правило?» Только потому, что так было когда-то, не значит, что так должно быть сейчас.
Но самоосуждение, погоня за совершенством, попытки избавиться от «недостатков», ощущение отвержения и отчаяния – это не только женские переживания. Мужчинам это тоже знакомо.
Мы живем во времена жестоких суждений. Люди могут анонимно критиковать друг друга безжалостно. Я считаю, что такое осуждение является отражением чьего собственного несчастья или способом повысить самооценку.
Когда такое происходит, я научилась просто не обращать внимания. Все зависит от того, какое значение я придаю этому. Если большой вес, значение и силу, оно таким и будет. Если нет – то нет.
Говоря о чрезвычайной актуальности ленты «Субстанция», кое-кто сравнивает загадочное вещество из этого фильма с модой на «Оземпик» и все остальные схожие препараты. Говорят о бесконечной погоне за «магическими пилюлями» в желании стать «лучшей версией себя»…
Да, нам отовсюду говорят об этих «лучших версиях» нас – и предлагают что-то для этого. И мы все открыты к воздействию – «Тебе нужен этот витамин, вот это дело, вот эта штука» – это везде. Но посмотрите, что делает Элизабет, когда ей достается реальный шанс? Она просто повторяет события своей жизни. Ее младше «Я» возвращается к уволившему ее телебоссу, начинает вести то же фитнес-шоу.
На самом деле, именно это увлекло меня в сценарии: он заставляет нас осознать, что если нам снова дать те же шансы, мы будем искать такое же жалкое одобрение и делать такие же глупые ошибки.
Ведь если подумать – хотя это, конечно, был бы совсем другой фильм – Элизабет могла бы сказать: «Знаешь, что? Я спродюссирую собственное шоу. Я сделаю то, или что-то другое, иначе». Но нет. Потребность в том же одобрении остается, пока мы не разорвем эти шаблоны.
А как вам удалось разорвать их?
Это постоянное усилие. Эти мысли: «Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы быть лучшей версией себя» – никогда не исчезают окончательно. Но можно научиться себя на этом ловить и… останавливать.
Я помню, как одна из моих дочерей (у Деми трое дочерей от Брюса Уиллиса – 36-летняя Румер, 33-летняя Скаут и 30-летняя Талула, – ред.) сказала: «Я хочу прекратить тратить время, идущее на сосредоточение на всех вещах, которые мне не нравятся или которые не таковы, как мне хочется. Потому что это – то время, которое можно потратить на все те вещи, которые и есть Я».
Я хочу показать своим дочерям положительное отношение к старению; показать им, что жизнь не кончается и ее возможности никуда не исчезают, когда достигаешь определенного возраста. Но если я хочу открыть эту дверь для них, мне самой нужно быть готовой выйти наружу.
Я хочу показать своим дочерям положительное отношение к старению.
Я никогда не была на этом этапе своей жизни раньше, потому не знаю, что это такое и куда это ведет. Но я знаю, что хочу расти как личность. Хочу учиться. Хочу и дальше бросать себе вызовы.
