«Цель – победить и выжить»: Маша Ефросинина – о благотворительности, тяжелых историях женщин и личном
Уже почти девять месяцев украинцы ежедневно защищают каждый клочок своей Родины, живут под ракетными обстрелами и объединяются в помощи друг другу. Трудно сосчитать, сколько миллиардов долларов было собрано усилиями каждого из нас на армию, оружие, гуманитарную помощь. Ноябрь мы решили посвятить крайне актуальной теме благотворительности. Неспроста лицом нашей диджитал-обложки стала Маша Ефросинина – телеведущая, общественный деятель и благотворитель, почетный посол ООН в области народонаселения в Украине.
С первых дней войны наша героиня не перестает быть информационным, социальным и благотворительным «рупором» украинцев на всех возможных площадках: в соцсетях, в интервью для международных изданий, на своем авторском YouTube-канале, а самое главное – отчаянно погружается в деятельность собственного благотворительного фонда, до вторжения – самого масштабного в Украине по противодействию любому виду насилия. Начиная с марта «Фонд Маша» полностью перефокусировался на потребности военного времени и оказывает значительную помощь по нескольким направлениям, прилагая максимальные усилия, чтобы сохранить физическое и ментальное здоровье нации.
По просьбе INSIDER.UA Маша рассказала, как во время войны изменилась статистика домашнего насилия, какие проекты фонда сейчас действуют для помощи женщинам и детям, почему так важно донатить не только на фронт, но и на тыл, кто из селебрити больше всего поразил суммой пожертвования и ждать ли нам их коллабы с Притулой? Также она поделилась, как восстанавливает свое физическое и эмоциональное состояние и о чем больше всего мечтает после победы.
О работе «Фонда Маша» во время войны
В 2022 году у нас было много планов, которые перечеркнула война. Я до сих пор помню март, когда вынесла на обсуждение команды предложение немного «припарковать» все наши планы и стратегии по домашнему насилию и начать заниматься войной. Все меня единодушно поддержали. С этого времени мы начали помогать на всех «фронтах»: эвакуация, гуманитарная помощь в разные города и области страны, психологическая реабилитация детей и женщин, образовательные и творческие занятия для детей, закупка необходимых пакетов для малышей и так далее. Это было похоже на тушение пожаров.
Мы сотрудничали исключительно с проверенными волонтерскими организациями: связывались с ними, отдавали им грузы, они распределяли по семьям, по людям, находившимся в оккупации, по бомбоубежищам. В этом нашем мартовско-апрельском марафоне сформировалось несколько направлений, которым фонд начал следовать. На сегодняшний день «Фонд Маша» – это три направления: дети, подростки и женщины.
Относительно детей – это гуманитарная помощь для малышей (от 0 до 3 лет) в виде боксов, в которых находятся продукты, одежда, медикаменты, игрушки, и психологическая помощь для детей постарше, которые были в зоне боевых действий и видели смерти, трагедии, горе.
Направление «подростки» сфокусировалось на нашем новом офлайн-проекте «Смілива», в котором мы будем обучать девушек самозащите и оказывать психотерапевтическое сопровождение. Даже несовершеннолетние девушки могут самостоятельно заполнить заявку на участие, без согласия родителей, поскольку кто-то из них потенциально может проявлять насилие по отношению к ребенку. Ну а дальше с девочками будут связываться по телефону наши специалисты для верификации заявки, это важно.
Наше наиболее развитое направление – «женщины». Об этом хочу поговорить отдельно.
О флагманском проекте «Незламна мама»
Этот проект по реабилитации женщин и детей, пострадавших от войны, стартовал летом, и уже более 700 человек получили помощь. Мы выбираем участников очень тщательно, поскольку заявок – тысячи, а мест – меньше. Есть анкета, которую наши психотерапевты разрабатывали таким образом, чтобы оценить степень травмированности человека.
Даже если сравнивать запросы «мне плохо», «я устала от войны», «живу на Западной Украине, но постоянно плачу от того, что читаю в новостях» и историю женщины, потерявшей своего мужа, на ее глазах пытали отца, а дети два месяца сидели в подвале и облизывали заплесневевшие стены, чтобы хоть какая-то влага была во рту, потому что совсем нечего было пить… Это несравнимые истории. Да, обеим женщинам плохо, но не одинаково.
Если честно, я бы тоже хотела пройти эту реабилитационную программу, потому что я тоже устала, мне плохо, много плачу. Но я не заберу место женщины, историю которой только что описала. В фонде многие работают над тем, чтобы выбирать истории. Если после просмотра анкеты у нас возникают дополнительные вопросы, call-центр звонит женщинам, уточняет определенные детали и только тогда они получают официальное приглашение.
Бывает и такое, что женщины отказываются ехать в лагерь, поскольку просто не верят, что такая помощь предоставляется совершенно бесплатно. Когда я была с визитами в лагерях, почти 80% пребывающих там женщин признавались: они не верили в то, что можно 21 день находиться в райских местах Карпат, дышать чистым горным воздухом, общаться с природой (ведь мы запрещаем гаджеты, алкоголь), не вложив в это ни копейки. Женщин, которые были на первых сменах, вообще привозили кумовья, родители, сестры, подруги – они сами не решались и не верили, что такое возможно в реальности, да еще и во время войны.
Сама реабилитационная программа в лагере длится 21 день, ежедневно женщины проходят 12 часов терапии. Проект «Незламна мама» полностью выводит женщину и ее ребенка из состояния посттравматического синдрома. Наши специалисты подчеркивают, что это – единое целое: как от матери зависит дальнейшее поведение ребенка, так и от ребенка – дальнейшая жизнь матери. Я имею ввиду ее ментальное здоровье.
Помогать в войну – это как засеивать поле, которое дает свои ростки и разрастается. Чем больше мы делаем, тем больше у нас запросов.
Были две истории, которые меня поразили. Конечно, нельзя сравнивать, но есть то, от чего стынет кровь. Женщины уже пережили войну в Донецке, переехали в Бучу, там наладили свою жизнь. Затем пережили войну в Буче: видели обстрелы, пытки соседей, расстрелы людей, хоронили своих детей, а их мужчины вступили в ВСУ. И во время пребывания этих женщин в наших лагерях поступили сообщения о том, что их мужчины погибли. И ты думаешь: «Где этот лимит ужасов на одну судьбу? Когда это закончится?..»
Лагеря «Незламна мама» приобрели как невероятную востребованность, так и высокие показатели результатов. Помогать в войну – это как засеивать поле, которое дает свои ростки и разрастается. Чем больше мы делаем, тем больше – в десять раз! – у нас запросов. О нас уже по полной вещает «сарафанное радио», так что это уже необратимый процесс.
О донатах селебрити в «Фонд Маша»
Из тех, кто сильно поразил – Светлана Лобода. Как только в марте я анонсировала, что наш фонд перепрофилируется на помощь пострадавшим от войны женщинам и детям, она сразу перечислила пятьдесят тысяч евро и ничего мне не сказала. Директор фонда звонит и говорит: «Маша, здесь от Светланы Лободы пришла большая сумма». По тому курсу это было полтора миллиона, кажется. Для нас это было огромное подспорье, чтобы начать большие закупки «гуманитарки».
А дальше – почти все звезды, кого я знаю, помогали. К примеру, Дима Монатик. Я до слез была поражена, когда позвонила Елена Кравец и сказала, что они начинают серию благотворительных концертов «Доброго вечора, ми з України!». Они объехали десятки мест и большую часть полученных средств задонатили в мой фонд, а также Игорю Ласточкину, который собирал помощь для ВСУ. Много средств с концертов перечислял Иван Дорн.
Однажды я рассказывала своему невероятному другу Сергею Притуле о том, что хочу запустить проект, в котором мы будем учить девушек самозащите. Он настолько проникся этой идеей, что ночью мне позвонила директор фонда и сказала, что от него поступил большой донат. Мои глаза постоянно на мокром месте, очень волнуюсь, что могу кого сейчас забыть, но не в цифрах дело. Сколько звезд поддерживают репостами, сколько рассказывают о наших проектах, сколько участвуют в них… Я безгранично благодарна всем селебрити, которые присоединяются к нам, доверяют нам.
Я безгранично благодарна всем селебрити, которые присоединяются к нам, доверяют нам.
В большинстве случаев я узнаю из афиш артистов о том, что полученные средства с концертов они перенаправят в мой фонд, когда вижу логотип «Фонда Маша». Они не сообщают мне об этом, а просто берут и делают. Это невероятно приятно.
О ценности донатов на тыл, а не только на фронт
Собирать средства на психологическую помощь и вообще на тыл на сегодняшний день гораздо сложнее, чем на нужды ВСУ. Я это понимаю, у нас ведь две задачи: победить и выжить. «Фонд Маша» взял на себя ответственность нести оборону за последнее. Мы заботимся о тыле, к нам приходят разные люди, организации, частные предприятия и говорят, что многие помогают армии и хотят также помогать и нам. Это и есть наши доноры.
Конечно, нам приходится очень много работать. Пожалуй, 15 дней в месяц я в поездках, много выступаю, акцентирую внимание на проблемах в стране. Многое рассказываю в надежде на то, что каждое мое выступление вызовет у аудитории желание помогать Украине, делать донаты. Пытаюсь собирать как средства, так и внимание людей. Моя работа сегодня направлена именно на это.
Сложнее всего сегодня «заходит» сбор на непредметную помощь. Я всегда своим девушкам в команде говорю: «Наш проект должен звучать так, чтобы люди могли его потрогать, как, например, «Мы собираем на Байрактары». Байрактар можно почувствовать, увидеть, потрогать через соцсети. А психологическая помощь… Ну, как ты ее почувствуешь? Ты просто видишь цифру и текст о том, что «Фонд Маша» предоставил реабилитацию тысячам людей». Но это же ТЫСЯЧА людей, ТЫСЯЧА жизней, которые могли полностью прийти в упадок, погрузившись в свои травмы.
Мы берем только самые тяжелые случаи: пытки, изнасилования, убийства или отрезание конечностей на глазах матерей и детей.
Ведь мы берем только самые тяжелые случаи: пытки, изнасилования, убийства или отрезание конечностей на глазах матерей и детей – это все очень страшные ситуации. Сейчас у нас идут масштабные переговоры с вице-премьер-министром по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий Ириной Верещук – насчет того, чтобы наш фонд взял на себя ответственность оказывать психотерапевтическую и реабилитационную помощь женщинам, освобожденным из плена.
Как и все люди, живущие в тылу, знаю: если не справятся наши ребята в ВСУ, мы все… хочется сказать «умрем» – но не физически, а ментально. И ничто нас не спасет. Потому что я, например, не представляю себя гражданкой страны, в которую придет правление русни. Это будет трагедия, которая для меня сравнима со смертью. Поэтому все донаты оправданы. Я сама поддерживаю все сборы Сергея Притулы и других фондов своих друзей, это на сегодняшний день – самое главное. Мой муж – в добровольческом отряде ВСУ. Я вижу, сколько они закупают, сколько им помогают волонтеры, сколько средств он собирает самостоятельно. Речь идет о миллионах, на которые покупается оборудование, позволяющее уничтожать этих тварей.
Если все женщины сломаются, если эта сегодняшняя усталость «доконает» их, куда же будут возвращаться наши мужчины?
Уже сегодня нужно думать: когда мы победим, куда будем возвращаться? Это как представить свой дом. Мой дом сегодня холодный, в нем завяли все цветы. Полностью упакованы и закрыты все вещи. Там нет жизни. Когда мы с мужем заходим туда, просто пар изо рта идет. Но все равно, приезжая, я делаю уборку, просматриваю все медицинские препараты. Если вышел срок годности, выбрасываю.
Я стараюсь поддерживать порядок в своем доме. Я вернусь туда, застелю новые, красивые, выстиранные и выглаженные простыни и лягу спать в свою постель. Об этом я мечтаю так, как вы себе просто не представляете, если вы не живете так же далеко, как я, от своей кровати. Это моя мечта – просто поспать в своей теплой постели, и не в пуховике, как это происходит обычно. Наше ментальное здоровье – это как возвращение в этот дом. Если он будет грязный, разрушенный внутри, прогнивший от страданий, мы потратим очень много времени, чтобы отстроить его. А нужно восстанавливать страну. Я думаю, что люди, которые это осознают, будут и являются нашими союзниками.
Если все женщины сломаются, если эта сегодняшняя усталость «доконает» их, куда же будут возвращаться наши мужчины? Кто примет их в теплые объятия и будет визжать от радости? Кто потом будет их восстанавливать? На всех не хватит врачей, потому что их уже не хватает. В количественном отношении их должно быть один к одному, а нас сорок миллионов! Вот об этом нужно думать – о том, чтобы сберечь себя до победы, это важно.
Об актуальной ситуации с уровнем домашнего насилия в Украине
Во время войны эта ситуация изменилась, и что досадно – уровень насилия увеличился в разы. Люди остались без работы, чаще сидят по домам. Участились случаи нападений на жен и детей со стороны мужчин в алкогольном опьянении. Ситуация с домашним насилием усугубилась так сильно, что можно сказать: вся наша работа, проделанная с 2018 года и по сей день, вероятно, дала сильный откат. Ведь домашнее насилие в определенной степени является производным посттравматических синдромов.
Вы первые, кому я это публично говорю: моей мечтой-целью является построение огромного реабилитационного офлайн-центра.
Одно из проявлений посттравматического синдрома – проявление агрессии. И даже женщины, матери, которые были в плену, сидевшие там по два месяца в подвалах, носят сегодня в себе страшную травму и могут переживать приступы агрессии. И у деток, травмированных ментально, также бывают приступы агрессии, и со своей стороны женщины иногда реагируют на это избиением и криками.
Честно говоря, у меня сейчас даже дыхание перехватывает от попытки описать вам выразительно весь ужас, с которым нам придется сталкиваться. Но сегодня этим занимаются немногие, мало кто уделяет этому внимание. Потому что нужно победить и выжить! Я ставлю себе огромную цель, и вы первые, кому это публично говорю: моей мечтой-целью является построение огромного реабилитационного оффлайн-центра, поскольку работать и работать ему еще десятки лет!
О личном состоянии и методах восстановления во время войны
За эти почти девять месяцев войны я пережила разные состояния: паники, страха, отчаяния, собранности, дисциплинированности, разрухи, вновь собранности. Мне кажется, что это перманентное состояние несовместимых настроений. Так живут многие. Из того, что мне удалось вернуть в режим с помощью врачей – это сон. Понемногу возвращаю режим питания, потому что у меня было расстройство пищевого поведения, тотальное. Я постепенно возвращаюсь в спорт, в пилатес, который был абсолютно фундаментальной силой для меня в мирной жизни. Раньше я каждый день им занималась, теперь я чувствую, что у меня есть немного сил для того, чтобы просто начать тренировку.
Я уже молчу о книгах, супер полезных витаминах, питании с нутрициологами, постоянном обучении, медитации – все то, что в нормальной жизни мы называли развитием. Сейчас нас всех отбросило на дно пирамиды Маслоу, и мы думаем только о «выжить». И вот это «выжить» для меня – это вернуться к тем опорным точкам, которые меня держат в силе и здравом смысле. Это сон, питание, воздух, прогулки.
Сейчас нас всех отбросило на дно пирамиды Маслоу и мы думаем только о «выжить».
Во время войны у меня появилось новое правило: если ничего не хочу делать, я не делаю. Моя крошечная победа уже в этом: я за это себя не виню, как раньше. Просто ничего не делаю, иногда по несколько дней, позволяю себе либо плакать, либо просто заниматься ребенком, либо «уйти» в быт, которого у меня сейчас так много, что мне кажется, я всю жизнь столько им не занималась. Иногда разваливаюсь, но уважаю себя в этом состоянии. А потом собираюсь и стараюсь все охватить, пока собрана.
О благотворительной коллаборации с Сергеем Притулой
Я ему всегда об этом говорю. Есть у нас одна идея, но пока не могу ее озвучить. Уже скоро приоткроем занавес. Но я ему скажу, что вы об этом спрашивали. Видишь, Сережа, это не только в моей голове! (смеется)
О работе своего бренда одежды Mashsh во время войны
Почти все склады, которые у нас были по Украине, сейчас заняты под разные нужды ВСУ. У нас нет доступа, абсолютно никакого. Поэтому наше производство ощутимо уменьшилось, но мы поддерживаем работу. Сохранили все рабочие места – это для нас очень важно, но в то же время весьма тяжело. Продажи идут очень медленно, иногда просто не идут, что связано с периодами обстрелов.
Мы с партнершей делаем все возможное, а иногда и невозможное, чтобы сохранить свой бренд, потому что мы его очень любим.
Я и сама не знаю, что должно произойти, чтобы я сейчас приобрела себе какую-нибудь вещь. Но понемногу женщины покупают, особенно те, которые уехали из своих домов. Они нам писали очень чувственные письма, мол, поехала с одним крошечным чемоданчиком и не могу спать не в вашей пижаме. И покупали новую. Сейчас мы с партнершей делаем все возможное, а иногда и невозможное, чтобы сохранить свой бренд, потому что мы его очень любим.
Дизайнер постоянно пытается приспособиться к настроениям нашей аудитории. Конечно, мы сохранили наши бестселлеры – это тёплые костюмы на все времена и на все тренды. Во время войны запустили патриотическую линейку, пользующуюся невероятным спросом.
Если раньше мы делали пижамы, где шорты и майки были отдельно, то теперь мы разработали пижамы на все тело. Они похожи на термобелье и изготовлены полностью из хлопка. Мы знаем, что в домах очень холодно и будет еще холоднее, поэтому у нас есть такие костюмчики, которые можно надевать под все. Таким образом утепляем наших девушек.
Сегодня, когда Украина погружается во тьму, мы разработали костюмы, на которых будут неоновые надписи – они будут светиться в темноте, чтобы человека было видно. Мы очень заботимся о наших клиентах, и стараемся быть полезными им, учитывая сегодняшние реалии.
О доверии к благотворительным фондам
На что же обратить внимание при пожертвовании средств в благотворительный фонд? Это очень насущный вопрос, потому что я вижу, что каждый, кто хотя бы раз задонатил или кому удалось во время войны собрать очень круглую сумму, по сути создал свой фонд. Иными словами, есть человек – есть фонд. Я бы рекомендовала обращать внимание на несколько важных факторов.
Сегодня репутация – это доверие, а доверие – бесценно.
Первое – это время существования фонда и его официальные ресурсы: сайты, социальные сети и тому подобное. Надо посмотреть, чем фонд занимался все эти годы и во время войны. Исследовав это, переходить ко второму пункту. Это системность. Если есть регулярные проекты, закупки, характеристики, результаты, отчетность. В официальных источниках обязательно должны быть отчеты о всех задействованных, амортизированных деньгах. Какие проекты состоялись, что было потрачено – вот несколько часов покопайтесь в этом и уже тогда принимайте решение.
Третье – это репутационные признаки. Если фонд на слуху, если многие знакомые, какие-то проверенные источники к ним обращались или с ними работали и остались довольны отчетами, то это также «на руку» этому фонду. Сегодня репутация – это доверие, а доверие – бесценно.
Четвертое – наличие фонда в информационном пространстве. Сейчас есть около 10 фондов, которые у всех на слуху, они зарекомендовали себя за многие годы как те, которым можно доверять. Вот даже можно загуглить что-то вроде «топ-10 благотворительных фондов, давно работающих в Украине в помощь детям, армии». В основном, если несколько источников выдают вам одинаковые результаты, то это те фонды, которым можно доверять.
